
А к моменту семейного скандала в Дугино Ежов репрессировал уже сотни тысяч человек, причем множество людей лично пытал, выбивая из них признательные показания. Ну и, конечно, вместе с остальными членами сталинской верхушки подписывал массовые смертные приговоры.
От такой жизни у Ежова, понятное дело, развился сильнейший невроз – его он глушил коньяком и водкой. Видимо, в какой-то момент «железный нарком» сорвался и припомнил жене Шолохова. Помирились они, однако, быстро: Николай Иванович очень любил свою Женю.
Позже будут перечислять ее любовников, многие имена всплывут на допросах в НКВД. Назовут и писателя Исаака Бабеля, и исследователя Арктики Отто Шмидта. Когда Бабель будет арестован, свой интерес к семейству Ежова он объяснит тем, что ему хотелось рассмотреть главного чекиста вблизи, почувствовать, понять. НКВД в те годы и впрямь обладал особым, страшным и притягательным ореолом, как подчас случается с откровенным злом, и к чекистам тянулись многие замечательные люди -Есенин и Маяковский в том числе.
"Воробышек" с женой
Но жена наркома, кажется, всего этого не чувствовала: она жила вне того мира, что ее муж.
Сразу после свадьбы Женюша потребовала у аскетичного Ежова взять казенную дачу, где незамедлительно развела павлинов.
Она превратила свой новый дом в литературный салон. Да и работа у нее была интересная: формально она числилась заместителем главного редактора журнала «СССР на стройке», фактически же – им руководила. Ежов до поры до времени не докучал ей ревностью, у нее было множество поклонников, была прекрасная светская жизнь – премьеры, приемы, кремлевские банкеты. «Стрекоза» – так прозвали ее дамы из высшего партийного света.
На допросе Зинаида Гликина вспомнит ходившие тогда по Москве слухи, что, мол, делом об адюльтере жены наркома занимался лично Сталин. Столичное «сарафанное радио» почти не ошиблось: Сталин велел Ежову развестись. Но дело было, конечно, не в Шолохове: «вождь всех народов» помнил о «троцкистских связях жены наркома». Обвинение в троцкизме было выдуманным и совершенно несостоятельным, но в тоже время – смертоносным. Ежов рассказал обо всём жене, разводиться они не захотели. Сталин снова приказал ему развестись. Ежов опять поговорил с женой, но результат был таким же – он слишком любил свою Женю. Евгения Хаютина сходила с ума от ужаса и писала Сталину – тот не отвечал.
Как предполагал Юлиан Семенов в одном из своих последних трудов под названием «Отчаяние», Сталин невзлюбил Евгению за то, что она отвергла его ухаживания. Как бы то ни было, как пишет Леонид Наумов в своей книге «Сталин и НКВД», в июне 1938 года генсек настойчиво посоветовал Ежову подумать о разводе.«Красавица» Суламифь-Евгения среди курносых товарок.
Ежов отправил жену на отдых в Крым, и оттуда она слала ему отчаянные письма: «Колюшенька, в Москве я была в таком безумном состоянии, что не могла даже поговорить с тобой. Очень тебя прошу, и не только прошу, а настаиваю проверить всю мою жизнь. Если еще живу, то только потому, что не хочу тебе причинять неприятности». Но от Ежова практически ничего уже не зависело: НКВД забрал в свои руки Берия, в наркомат водного транспорта Ежов если и приезжал, то только чтобы выпить в своем кабинете. Дела в вверенном Ежову наркомате водного транспорта стали разваливаться.
Вскоре арестовали Зинаиду Гликину, и у Евгении Хаютиной началось сильнейшее нервное расстройство. Её госпитализировали в санаторий имени Воровского. Здание санатория до сих пор стоит в парке московского кинотеатра «Варшава».
19 ноября 1938 года Евгения Хаютина умирает.
Причиной смерти оказалось отравление люминалом. Одни считали, что люминал она раздобыла сама, другие - что яд ей прислал муж. Жену тогда еще наркома водного транспорта хоронили с почетом. Самого Ежова при этом на похоронах не было, своим домашним он сказал: «Женя хорошо сделала, что отравилась, а то бы ей хуже было».
Спустя несколько месяцев, 10 апреля 1939-го, Берия арестовал Ежова прямо в кабинете Маленкова. Ежова пытали и среди прочего оказалось, что, выпивая с кем-то из старых друзей, он вовсю ругал Берию и советскую власть. К слову, Сталин потребует разыскать ежовского собутыльника, что лишний раз подчеркивает, насколько «вождь всех народов» был погружен в детали этого дела и им руководил. Следователи также узнали о бисексуальности Ежова, что само по себе по советским законам считалось преступлением.
Но главные обвинения, конечно же, касались измены родине: Ежова признали виновным в подготовке государственного переворота и убийстве руководителей советского государства. Ежов все обвинения категорически отвергал и единственной своей ошибкой назвал то, что «мало чистил органы от врагов народа». Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Ежова к расстрелу, 4 февраля 1940 года приговор был приведен в исполнение.
Очевидец расстрела Ежова в 1940 году сообщал:
«И теперь в полусонном, а точнее — полуобморочном, состоянии Ежов брел в сторону того особого помещения, где приводилась в исполнение сталинская „первая категория“ (расстрел). …Ему велели все снять. Он сначала не понял. Затем побледнел. Пробомотал что-то вроде: „А как же…“. …Он торопливо стянул с себя гимнастерку… для этого ему пришлось вынуть из карманов брюк руки, и его наркомовские галифе — без ремня и пуговиц — свалились… Когда один из следователей замахнулся на него, чтобы ударить, он жалобно попросил: „Не надо!“ Тогда многие вспомнили, как он истязал в их кабинетах подследственных, особенно сатанея при виде могучих рослых мужчин (рост Ежова был 151 см). Тут не удержался конвоир — врезал прикладом. Ежов рухнул… От его крика все будто с цепи сорвались. Он не устоял, а когда поднялся, изо рта у него текла струйка крови. И он уже мало напоминал живое существо».

«Близкие друзья» Женечки Михаил Шолохов и Исаак Бабель. Так же салон знаменитой наркомши посещали Леонид Утёсов, Михаил Кольцов, Сергей Эйзенштейн,Отто Шмидт, Александр Косарев.
А Женечка, прожившая свою короткую жизнь с таким удовольствием и весьма легко, улизнула от следствия, пыток и казни. Советская власть перемолола поколение ее ровесников, относившихся к новой жизни как к веселому карнавалу и приключению. Из поэтессы Берггольц на допросе выбили ребенка, режиссер Сац – тоже жена наркома – сидела, как и Полина Жемчужина – супруга Молотова, как и сотни тысяч других, которые раньше времени легли в землю, сполна выпив чашу страданий.
Труп Ежова был брошен в ту же общую могилу в Донском монастыре, куда, по всей видимости, сбросили и любовников его жены - Бабеля и Кольцова, расстрелянных на Лубянке. Удивительно, но на кладбище Донского монастыря похоронена и "Женюша". Только ее могила не безымянная. На камне написано не «Ежова», а: «Евгения Соломоновна Хаютина».
Алексей Филиппов
https://alfred-shnobel.livejournal.com/8231.htmlhttps://rnbee.ru/post-group/strekoza-ck-kpss/